Верховный Суд Российской Федерации
СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 17 сентября 2002 года N 21-Д02-24

[Судебная коллегия оставила приговор без изменений, при этом сделала вывод
о наличии у осужденной умысла на убийство потерпевшего]

____________________________________________________________________
Отменено на основании
постановления Президиума Верховного Суда России от 12 марта 2003 года
____________________________________________________________________

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе: председательствующего Галиуллина З.Ф., судей Батхиева Р.Х., Ахметова Р.Ф. 17 сентября 2002 года рассмотрела уголовное дело в отношении К. по протесту заместителя Генерального прокурора Российской Федерации Кехлерова С.Г. По приговору Нальчикского городского суда Кабардино-Балкарской Республики от 25 января 2002 года К., ранее не судимая, осуждена по ч.1 ст.105 УК РФ к 6 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда Кабардино-Балкарской Республики 6 марта 2002 года приговор оставлен без изменения.

Президиумом этого же суда 11 июня 2002 года протест прокурора Кабардино-Балкарской Республики о переквалификации ее действий оставлен без удовлетворения.

В протесте поставлен вопрос об изменении приговора и кассационного определения и отмене постановления президиума Верховного Суда Кабардино-Балкарской Республики в отношении К.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Батхиева Р.Х., объяснения адвоката Геляевой Р.Ж., поддержавшей письменные возражения потерпевшего Г., выступление прокурора Багдашкина А.П., поддержавшего протест, судебная коллегия

установила:

К. признана виновной в убийстве Г. из личных неприязненных отношений, путем нанесения ударов кухонным ножом, причинив тяжкий вред здоровью, повлекший смерть.

Преступление совершено 20 августа 2001 года, примерно в 12 часов, в г.Нальчике, при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре.

Судебная коллегия находит протест заместителя Генерального прокурора Российской Федерации необоснованным по следующим основаниям.

Суд всесторонне, полно и объективно исследовал собранные по делу доказательства и дал им правильную оценку.

Так, из показаний осужденной К., на которые ссылается суд в приговоре, видно, что Г. зашел с ее малолетним сыном А. и между ними возникла ссора по поводу одежды, которую он запретил ей носить, она угрожала ему предъявить иск за поврежденные в ходе скандала вещи. Рассердившись на ее возражения, он направился к ней с ножом, а она легла на кровать, чтобы он ее не бил по лицу. Г., угрожая убить, приставил нож к ее горлу и нанес удары рукой в голову. Затем Г., бросив нож, вышел из комнаты. Она зашла на кухню, чтобы спрятать этот нож. За ней зашли ее сын А. и затем Г., который стал выражаться нецензурно и оскорблять А. и ее родственников. Она в ответ нанесла оскорбления Г. В какой-то момент она вновь взяла нож, который ранее пыталась спрятать, и стала размахивать руками, повернувшись спиной к нападавшему потерпевшему. В ходе возникшей драки оба упали на пол. Г. нанес ей удары кулаком в область головы и в другие части тела. Г. прекратил избивать ее и вышел из квартиры, когда она находились еще на полу, услышала незнакомый голос: "Мурик, не надо, поехали, тебе надо в больницу". Затем она с ножом вышла на балкон и увидела, как Г. уехал с незнакомым парнем на такси. Поскольку ее родители не хотели, чтобы они жили вместе с Г., она вымыла нож, пол, а тряпку выбросила. Спустя некоторое время приехали сотрудники милиции.

Сын осужденной - А. дал на предварительном следствии и в судебном заседании аналогичные показания, подтвердил, что Г. и его мать упали на пол и продолжали наносить удары друг другу. Затем Г. встал и с угрозами убить их вышел из квартиры и уехал с незнакомым парнем. Он в руках матери видел нож, а на полу пятна крови. В то же время Дзугуров опроверг показания осужденной о том, что она размахивала ножом, когда находилась спиной к потерпевшему. Эти утверждения осужденной опровергаются и локализацией ран на теле потерпевшего.

Как видно из показаний Карданова А.Р. и Хашева А.А., в день убийства Г., примерно через 10 минут после того, как Г. поднялся в квартиру осужденной вместе с ее сыном, на балкон выбежала К. и стала о чем-то кричать. Карданов побежал на крики и застал Г. на лестничной площадке второго этажа, одежда его была в крови. Он помог потерпевшему спуститься на первый этаж и усадил в автомашину. Они отвезли Г. в больницу, где он скончался через некоторое время.

Аналогичные показания давала свидетель Маремшаова А.М., из которых следует, что Г. подъехал примерно в 12 часов, поздоровался и поднялся к К. вместе с ее сыном, через некоторое время услышала крики о помощи. Она увидела, как на ее крики побежал сидевший в автомашине парень (Карданов) и тут же спустился к автомашине вместе с Г., который был ранен и держался за левый бок.

К. не отрицала, что телесные повреждения, повлекшие смерть потерпевшего, причинены ею.

Таким образом, из показаний Карданова, Маремшаовой, Хашева и Дзугурова следует, что не более чем через 10 минут после того, как Г. зашел, К. ранила его. После ранения потерпевшего К. действительно выбегала на балкон и звала людей.

Следовательно, доводы протеста о том, что инициатором конфликта являлся один потерпевший Г., а поэтому убийство следует считать совершенным при превышении пределов необходимой обороны, не основаны на материалах дела.

Как обоснованно указано в приговоре, убийство совершено на почве ссоры и взаимных оскорблений, в драке, а поэтому нанесение потерпевшим первым ударов К., видевшей, что Г. бить ножом не стал и выбросил его, недостаточно для признания убийства совершенным при превышении пределов необходимой обороны.

Нельзя сделать такой вывод и на основании показаний соседей осужденной Вербицкой, Бековой, Жероковой и других, на которые содержатся ссылки в протесте о том, что Г., находясь в состоянии алкогольного опьянения, становился агрессивным, себя не контролировал, систематически избивал К., угрожал ее родственникам, оскорблял жильцов дома. Указанные лица очевидцами убийства не являлись, а лишь характеризуют потерпевшего Г.

Согласно акту судебно-психиатрической экспертизы К. тоже может быть агрессивной и конфликтной.

В протесте обоснованно указано на то, что из содержания самих судебных постановлений следует, что ссора между потерпевшим и осужденной переросла в драку по инициативе самого Г.

В то же время вопреки материалам дела, со ссылкой на акт судебно-медицинской экспертизы утверждается, что имела место не драка, а избиение Г. потерпевшей К., поскольку все телесные повреждения потерпевшему были причинены ножом.

Общественно опасное посягательство со стороны Г., направленное против здоровья осужденной, и посягательство на жизнь потерпевшего со стороны К., имели место в ходе драки, возникшей по обоюдной вине.

Действительно Г., имея физическое превосходство над потерпевшей К., не предполагал, что в ходе обоюдной драки она применит нож.

Подтверждается вывод суда об убийстве во время драки, возникшей после ссоры и в ходе взаимных оскорблений, также повреждениями на теле К. и трупе Г. в виде четырех колото-резаных ранений и тем, что взаиморасположение потерпевшего и осужденной во время борьбы изменялось.

Доводы о том, что объективный анализ доказательств, положенных в основу приговора, свидетельствует о том, что осужденная прибегла к способу защиты, явно не соответствовавшему характеру посягательства, приведены также вопреки доказательствам, подтверждающим возникновение драки в ходе взаимной ссоры и оскорблений. Эти обстоятельства не оспариваются и в протесте.

Суд выяснил причины противоречий в показаниях К., дал им надлежащую оценку и обоснованно пришел к выводу о наличии у нее умысла на убийство потерпевшего.

Из заключения амбулаторной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы, проведенной по инициативе суда, видно, что в день убийства Г. у осужденной возникла конфликтная ситуация, которая обусловила появление эмоциональной напряженности, вылившейся в привычную, кратковременную аффективную вспышку, не оказавшую существенного влияния на ее поведение.

Из результатов названной экспертизы в протесте высказано предположение, что К. при нанесении ножом Г. телесных повреждений действовала в состоянии эмоциональной напряженности, а потому не могла дать подробных показаний на предварительном следствии и в суде относительно всех обстоятельств совершенного ею преступления.

Однако такого предположения также недостаточно для постановки вопроса об изменении квалификации действий К.

Таким образом, вывод об убийстве К. на почве личной неприязни потерпевшего Г. сделан судом обоснованно, с учетом всех фактических данных, добытых в судебном заседании, которым дана правильная оценка.

Оценивая имеющиеся в материалах уголовного дела доказательства, суд обоснованно указал, что подвергает показания К. в судебном заседании критической оценке, а формирует свои выводы с учетом ее показаний, данных в ходе предварительного следствия.

Сведения, содержащиеся в показаниях К., в том числе и данных ею в ходе судебного следствия, позволяют прийти к бесспорному выводу о том, что ею совершено преступление, предусмотренное ч.1 ст.105 УК РФ.

В судебных постановлениях кассационной и надзорной инстанций содержатся ссылки на фактические данные, которые логично подтверждают выводы суда первой инстанции.

Кассационной инстанцией и президиумом Верховного суда Кабардино-Балкарской Республики обоснованно оставлены протесты на судебные решения без удовлетворения.

В судебных решениях обоснованно указано, что между осужденной и Г. имела место драка в результате привычной конфликтной ситуации между ними, что драка была спровоцирована как Г., так и К., а поэтому судебная коллегия не может согласиться с доводами протеста о том, что осужденная К. превысила пределы необходимой обороны.

На основании изложенного, руководствуясь ст.378 УПК РСФСР, судебная коллегия

определила:

Протест заместителя Генерального прокурора Российской Федерации по делу в отношении К. оставить без удовлетворения.